Образование на доверии.

Журнал

 http://erazvitie.org/article/obrazovanie_na_doverii

Образование на доверии

Текст: Динар Хайрутдинов | Фото ©: из архива Эстер Войжитски, школы Palo Alto 

Поразительно успешная методика Blended Learning («смешанное обучение») уже стала одной из основ современного образования во многих уголках мира. Одним из её первых разработчиков стала известный американский педагог, учитель журналистики, автор книги «Скачки в образовании: смешанное обучение в школе» Эстер Войжитски. Её подход ставит во главу угла доверие и уважение к своим ученикам, предоставление им творческой свободы и готовность поддержать любую их инициативу. Её ученики, с любовью зовущие её «Войж», добиваются успеха, работая в журналистике, бизнесе, государственном управлении и даже в Голливуде. В 2002 году ей было присуждено звание «Учитель года штата Калифорния», а в 2013 и 2016 годах – почётные докторские степени двух вузов США – Университета Пало Алто и Роуд-Айлендской Школы Дизайна. Об особенностях применения своей методики Эстер рассказала нам.

Эстер Войжитски 

Известный американский педагог, учитель журналистики, автор книги «Скачки́ в образовании: смешанное обучение в школе». Cвоими первыми учениками считает трёх дочерей. Все три добились в жизни значительных успехов.

– Уважаемая Эстер, в своих выступлениях и публикациях вы часто говорите о том, что в образовании назрели перемены, что в школах до сих пор учат точно так же, как учили много лет назад, и это нужно менять. В чём именно заключается необходимость перемен, и чем рискуют образовательные системы сегодня, если эти перемены не произойдут?

Главное изменение, которое требуется сегодня – это то, что преподаватели, чиновники и функционеры высшего и среднего образования должны, наконец, понять, что способы получения информации за последние годы изменились коренным образом, но они до сих пор игнорируют этот факт и продолжают учить детей так, как делали это до начала эры цифровых технологий. Если продолжать в том же духе, то есть обучать теми способами и методиками, которые не имеют ничего общего с миром, в котором мы сейчас живём, то ученики, как и раньше, не будут иметь возможности самостоятельно направлять своё обучение, задействовать новаторские и творческие способности, проявлять инициативу. Большинство детей проводят в школе по семь-восемь часов в день, и все эти часы состоят из одних только лекций, которые они должны конспектировать, а потом – сдавать по ним экзамены и писать контрольные и тесты. При этом не возникает практически никаких коммуникаций, почти нет необходимости думать самостоятельно и приходить к своим собственным выводам. Школьники только и делают, что следуют чётким инструкциям учителей. А ведь если посмотреть на самых ярких, выдающихся личностей в истории человечества, то все они были людьми, которые не следовали установленным правилам.

– В чём вы видите решение этой проблемы?

Я думаю, что помочь в этом могут современные технологии. Например, вместо того, чтобы давать школьникам лекцию о войне, можно попросить их зайти в Интернет и найти информацию об этом событии самостоятельно, а затем разбить их на группы, в которых они смогли бы поделиться друг с другом теми сведениями, которые нашли. Это не означает, что лекции нужно отменить совсем, но сократить их процентов на 50 можно без какого-либо ущерба. Уже тот факт, что ученики сделают шаг к самостоятельному поиску информации, сам по себе научит их тому, что так можно делать всегда, и что постоянно направляющие их учителя для этого не нужны. А ведь многие люди, выпускаясь сегодня из школы или университета, думают, что больше они уже ничему не научатся, потому что преподавателей, которые бы их научили, рядом не будет. Как только учеба заканчивается, такие люди продолжают слепо следовать инструкциям, но уже не учителей, а начальства, государственных органов и т.п. И это очень печально как для них самих, так и для всего общества.

– Разработанной вами концепции Blended Learning («смешанного обучения») вы посвятили целую книгу. Не могли бы вы вкратце пояснить суть концепции для наших читателей? Почему вы предлагаете культивировать в учебном процессе такие качества, как доверие, уважение, независимость, взаимодействие и доброту? И как ваша концепция позволяет развивать эти качества?

Blended Learning – это действительно смешанное обучение – в том плане, что это смесь старой и новой методик, смесь лекционного подхода и образования, основанного на активном применении информационных технологий. Что касается ключевых культивируемых качеств, то все они органично вытекают из этого. Например, если посадить учеников за компьютер и сказать им найти информацию о 1950-х годах в Советском Союзе, то вы тем самым доверите им выполнить такое задание. Конечно, если они не сделают этого, то не оправдают вашего доверия. Но поверьте: школьники чувствуют себя совершенно иначе, когда кто-то доверяет им настолько, что просит самим что-то найти, самим чему-то научиться. Это совсем не то же самое, когда вам просто говорят сидеть и записывать за учителем, грозя наказанием, если вы не станете этого делать. Вот что значит доверие. Но я вкладываю в это понятие даже больше: я доверяю своим ученикам самим придумывать идеи того, о чём они будут писать. Большинство учителей никогда так не делают, потому что они не верят, что у школьников достаточно ума и ответственности, чтобы генерировать собственные идеи. И когда преподаватель начинает так думать, то это ложное убеждение невольно, подсознательно передаётся и ученикам, и они сами перестают верить в себя, убеждаются в том, что ни на что не способны. Вот почему ни в коем случае нельзя говорить детям что-то вроде: «Из тебя никогда ничего путного не выйдет». Я много раз слышала, как учителя произносят эту фразу, и это оказывает на психику школьников ужасающе разрушительное воздействие.

Рука об руку с доверием идёт уважение. Если вы доверяете ученикам, то вы должны и уважать их, уважать их мнение. Но пока в школьном образовании, к сожалению, принято говорить только об одностороннем уважении – к учителям.

Всё то же самое можно сказать о независимости, взаимодействии и доброте: нацеленность на эти качества логически вытекает из того подхода, при котором часть времени отводится на самостоятельную работу учащихся, на возможность проявить инициативу.

Педагоги, в большинстве своём, очень неохотно отдают инициативу ученикам. Поэтому я предложила идею, которую назвала «20% времени» или «прорывной понедельник». Её суть состоит в том, чтобы давать ученикам полную свободу, но только в течение 20% их учебного времени. И это должно быть предусмотрено учебным планом. Это может быть один день в неделю, отводимый на свободную практику (отсюда и возникло название «прорывной понедельник»), а может быть и часть лекции, когда вместо целого часа вы читаете её лишь 40 минут, а оставшиеся 20 отдаёте учащимся на то, чтобы они сами нашли какую-то дополнительную информацию и обсудили её между собой. В этот момент они учатся очень многому. Вспомните, скольким вещам в жизни вы сами научились только лишь потому, что попробовали их проделать: езда на велосипеде, плавание, занятия спортом. Чтобы стать творческой личностью, недостаточно прочитать книгу о том, как научиться креативности. Надо пробовать!

– Многие эксперты по образованию говорят об особых навыках постиндустриальной эпохи – так называемых навыках 21 века. В частности, профессор Патрик Гриффин из Университета Мельбурна, с которым мы однажды беседовали, обозначает такие качества, как умение критически мыслить, способность к взаимодействию и коммуникации и творческий подход к делу. А как это сочетается с тем, на что опираетесь вы – доверие, уважение, независимость, взаимодействие и доброта?

Навыки, о которых говорит профессор Гриффин, – это как раз то, чему я учу школьников посредством своей программы. Все они совершенно необходимы в современную эпоху, но им невозможно научиться, просто сидя за партой и не общаясь с другими ребятами. Мои ученики приобретают эти навыки за счёт того, что проявляют самостоятельность и инициативу в рамках моего курса по журналистике. Например, коммуникативные способности они развивают путём постоянной устной и письменной коммуникации. Чтобы выполнить проект, школьникам приходится тесно общаться с одноклассниками, своими руками делать веб-сайты, журналы и газеты, вести блоги и общаться с читателями. А когда мы со школьниками учимся писать новостные заметки, передовицы и редакционные статьи, то здесь уже вырабатывается умение критически мыслить. Ведь для любой статьи или заметки репортёру необходимо собрать много разной информации: чтобы статья получилась хорошей, в ней должны быть отражены точки зрения всех участвующих сторон. А значит, у репортёра буквально весь блокнот должен быть исписан всевозможной информацией. В итоге из всей этой кучи-малы ученику нужно выбрать главное и отсеять второстепенное. Даже для большинства взрослых людей это затруднительно. Чтобы научиться этому, у школьников уходит как минимум недель десять. Поначалу они всегда пытаются излагать всё в хронологическом порядке. Казалось бы, это самый очевидный способ. Даже лекции многие преподаватели читают именно так – в хронологическом порядке. Но именно поэтому на этих лекциях так хочется спать. Просыпаешься только в конце, когда лектор, наконец, добирается до главного. Но важно писать так, чтобы всё это было интересно читать – ярко, лаконично и ёмко. Я всегда говорю, что написать статью из 100 слов сложнее, чем написать статью из 300 слов.

– Подход, при котором школьники объединяются в группы и работают над какими-то своими проектами, является частью вашей концепции Blended Learning или это отдельная тема, над которой вы работаете?

Да, это часть концепции Blended Learning, но ей я уделяю особенное внимание. Если вы почитаете другие книги, описывающие схожие подходы и методы, то в них всегда рассказывается о том, как делить учащихся на группы. Всегда приводится несколько разных способов поделить класс и даются рекомендации, как эти группы впоследствии перемешивать. Например, 20 минут дети должны работать в одной группе, а на следующие 20 – перейти в другую. Но я такого не делаю. Я позволяю ребятам выбрать группу самим. Условие только одно: абсолютно все должны попасть в какую-то группу.

Другие учителя говорят мне: «А что если кто-то из учеников ничего не будет делать, и в каждой группе по факту будут работать только один-два человека?» Но поверьте: если ученики работают над большим совместным проектом, то они все испытывают давление коллектива. Если кто-то один не работает, то другие ребята в покое его не оставят, потому что никто не хочет делать работу за другого. И ещё один крайне важный момент: нужно учиться работать со всеми, а не только с теми, кто тебе нравится. Ученикам я по этому поводу говорю: «Спросите родителей, нравятся ли им абсолютно все, с кем они работают. И если они ответят: «Да», то тогда я разрешу вам не работать с тем, кто вам не нравится». И такого пока ни разу не было. Таким образом, очень важно, чтобы ребята умели выбирать, с кем им работать в группе, но при этом никто не должен оставаться «за бортом».

Поделившись на группы, мои ученики вместе делают газету. 28 страниц. Можете себе представить, сколько им в процессе работы приходится взаимодействовать друг с другом? Они издают газету размером с New York Times, на больших листах бумаги, и выходит она раз в три недели. Им совсем некогда сидеть сложа руки.

Догадаться о том, что газета The Campanile выпускается школьниками практически невозможно (конечно, если не знаешь этого факта заранее). И по уровню оформления, и по содержанию она вполне тянет на «взрослую».  

– В одном из ваших интервью прозвучала такая мысль: на традиционных занятиях все дети в классе учат одно и то же. Но работая в группах, можно достаточно легко выявить интерес и склонности конкретного ребёнка (например, одному больше нравится писать, другому – редактировать, третьему – оформлять) и в дальнейшем делать упор на развитии именно этих превалирующих качеств. Это действительно так?

Совершенно верно, но здесь есть одна оговорка. Каждый из моих учеников обязательно пишет хотя бы одну статью. Написание статей обязательно, даже если ребята хотят специализироваться на фотографиях или бизнес-менеджменте. А уже дополнительные роли – редакторов, фотографов и т.д. – они выбирают себе сами. Некоторые из ребят, которые на моих уроках были менеджерами по бизнесу или финансовыми директорами газеты, впоследствии стали генеральными директорами своих собственных компаний. И я не заставляла их вживаться в эти роли – это был их личный сознательный выбор. Зато поддерживать их в реализации того, что интересно им самим, я стараюсь всегда.

Таким образом, «обязательная программа» – это написание статей. А «произвольная программа» – какая-либо дополнительная задача, по желанию самого ученика.

Разумеется, я предъявляю к их работе определённые требования. Одно из важных требований заключается в том, что ученики должны продавать права на размещение в своей газете рекламы – реальным людям за реальные деньги. Потому что газета должна быть самофинансируемой. И это самое трудное из всего, что им приходится делать. Поначалу это получается у них очень плохо. Они не знают, как говорить с людьми, как выбирать слова и формулировать аргументы, чтобы убедить потенциальных рекламодателей. Им отказывают, наверное, в 75% случаев. Но именно благодаря этому они учатся. Я говорю: «Сейчас вам трудно, но научиться этому нужно обязательно, потому что в жизни вам придётся заниматься этим постоянно». Ведь мы непрерывно кому-то что-то продаём: свои профессиональные навыки, свои проекты, свои идеи; ищем деньги для их реализации. В жизни всё время приходится что-то продавать, и чем раньше этому научишься, тем лучше. Это важный предпринимательский навык, которому почему-то нигде специально не учат. Почему я и думаю, что когда дети работают над собственными проектами, требующими финансовых вложений, им важно уметь пойти и найти на это деньги. К счастью, жители нашего города Пало Алто поддерживают журналистские проекты: они идут детям навстречу и покупают у них права на рекламу, всячески помогают и охотно отвечают на вопросы, когда дети берут у них интервью.

– А каким образом вы пришли к идее своей концепции?

Однажды я поняла, что чем больше я сама делаю для своих трёх дочерей, тем меньше собственных возможностей и уверенности у них остаётся. Думаю, что идея концепции пришла ко мне именно в момент этого осознания. И я захотела, чтобы мои дети стали как можно более самостоятельными.

– И кажется, что вам это здорово удалось! (дочери Эстер Войжитски: Сьюзен – генеральный директор компании YouTube (в 2015 году, по версии журнала Forbes, заняла 9 место в списке самых влиятельных женщин мира); Джанет – врач-педиатр, антрополог и эпидемиолог в Калифорнийском университете, лауреат престижнейшей образовательной программы Фулбрайта; Анна – основательница наиболее известной в мире биотехнологической компании 23andMe, специализирующейся на генетических анализах (в 2008 году журнал Time назвал сервис ДНК-тестирования 23andMe «изобретением года») – прим. ред.)

Да, действительно, о столь успешных детях я не могла и мечтать. Я всегда хотела, чтобы они сами могли добиться всего, что им необходимо. У нас в доме был плавательный бассейн, и я научила каждую из дочерей плавать, когда им было по полтора года. Моя идея была таковой: я не могу постоянно смотреть за ними, каждую минуту быть рядом. Поэтому если они случайно упадут в бассейн, они должны суметь сами из него выбраться. То же касалось очень многих вещей. Я рано научила их читать, потому что понимала: этот навык обеспечит для них возможность самостоятельно изучать всё, что они захотят. Ещё в дошкольном возрасте я научила их ездить на велосипеде. И при этом я применяла всё те же принципы, о которых уже говорила: доверие и уважение к детям.

Но когда мои дети подросли, и я пришла работать в школу, мне пришлось следовать учебному плану, потому что новые учителя всегда вынуждены делать то, что им говорят. Со временем я стала понимать, что у меня мало что получается. Я промучилась два года, а потом просто выбросила учебник в мусорное ведро. К тому времени у меня накопился хороший стаж работы, меня уже не могли уволить просто так, и это придало мне смелости. Вместо учебника я стала работать с настоящими газетами. Шаг за шагом я начала двигаться к той модели, по которой работаю сегодня. Я старалась давать возможность своим ученикам писать о том, что им важно и интересно, хотя я всё ещё не давала им столько свободы, сколько даю сегодня. В то время я всё ещё держала класс под строгим контролем. Если бы вы зашли тогда на мои занятия, вы бы увидели меня, стоящую впереди, у доски. Сегодня же вы меня вообще можете не заметить – я буду находиться где-нибудь в задних рядах. А впереди – ученики, ведь инициатива принадлежит им. Но к этому я пришла не сразу, потому что сначала руководство школы очень критиковало мой стиль преподавания. Оно не понимало такого подхода, полагая, что я всё время должна читать школьникам лекции, должна руководить ими. Но постепенно они стали замечать, что мои ребята многому научаются, делают это с удовольствием и радостью, и что количество школьников, записавшихся на мой курс, постоянно растёт. И тогда руководство, наконец, дало мне определённую свободу.

– Очевидно, что результаты воспитания ваших дочерей просто фантастические. А каковы результаты вашей работы со школьниками? И вообще, чего позволяет добиться ваша методика? Какие качества и навыки можно таким образом воспитать в детях? Кто в первую очередь заинтересован в такой смене курса – государство, крупные корпорации, система образования, ученики школ или, может быть, их родители?

Что касается вашего первого вопроса, то результат – это высокомотивированные и уверенные в себе люди, которые способны добиваться успеха в жизни. Абсолютно все мои ученики поступили в высшие учебные заведения и большинство из них окончили их, что само по себе уже является значительным достижением. Сегодня примерно 95% из них работают на важных, лидерских должностях. Многие из них являются директорами крупных и средних компаний, другие занимают позиции высококвалифицированных специалистов: врачей, юристов. Мои ребята есть и в крупнейших американских изданиях – New York Times, Washington Post, Los Angeles Times. Некоторые из учеников работают в правительстве, а один даже стал известным голливудским актёром и режиссёром. Это Джеймс Франко – он тоже учился у меня и даже написал введение к моей книге. При желании вы можете найти в Интернете видео, где он вспоминает о наших уроках.

То есть мои ученики присутствуют практически во всех сферах. Я всегда считала, что каждый может стать кем угодно, если захочет. Захотеть – это главное. Второй важный принцип: если что-то не получается, и ты упал – надо подняться и попробовать снова. Это тоже находит отражение в моём подходе. Если у ученика что-то не выходит с первого, второго, третьего раза, я заставляю его делать это снова и снова. То есть если статья написана плохо, он должен её переделать. Я пишу свои замечания, и ученик дорабатывает материал до тех пор, пока он не станет пригодным для публикации. Бывает, что статья переписывается один раз, а бывает, и десять. Ведь каждый ученик учится по-своему и в своём темпе, и поэтому я каждому предоставляю возможность исправиться. Да и в целом они привыкают к тому, как надо поступать в жизни: если что-то не получилось, не нужно обижаться или сдаваться, а нужно сесть и сделать заново. Такова жизнь, она состоит не только из взлётов, но, в большей степени, и из падений.

Ну а что до того, кто более всего заинтересован в такой модели обучения – то это, в первую очередь, работодатели. Все они ищут работников, обладающих творческими и коммуникативными способностями, развитым навыком взаимодействия и критическим мышлением. Вот почему это так важно. Моих ребят работодатели начинают отслеживать ещё со школы, и это тоже очень показательно.

– Что делает методику Blended Learning эффективной? Иная форма организации занятий, или же меняется и содержательная часть образования? Детей учат тем же самым знаниям или чему-то другому? Иными словами, что важнее – как учить или чему учить?

Гораздо важнее то, как учить. Но есть ещё вот какой момент. Если человек может изучать то, что интересно ему, его результаты будут совершенно иными. И мой подход как раз и предполагает опору на интерес учащихся, а также на информационные технологии. Это ключевой фактор. Знаете, почему Google – такая успешная компания? Одна из важных причин состоит в том, что они дают своим сотрудникам 20% времени (то есть один рабочий день в неделю), в течение которого те могут заниматься любым проектом по собственному выбору, в разумных пределах, разумеется. И просто сам факт того, что у тебя есть время осуществить свои собственные планы и амбиции, психологически настраивает совсем на другой лад. И я думаю, что это основной фактор, способствующий творческому подходу сотрудников к делу.

Или возьмите маленьких детей – их никогда не приходится спрашивать: «Ты хочешь это узнать или нет?» Маленькие дети всегда задают вопросы и всегда рады узнать что-то новое. Потому что учиться – это естественная, природная вещь. Но когда дети приходят в школу, их словно связывают по рукам и ногам: сиди на своём месте, делай то, что тебе говорят. Но если бы мы могли пробудить в школьниках ту энергию, то желание, с каким учатся маленькие дети, то мы бы могли готовить именно те кадры, которые нужны нынешнему рынку труда. Кроме того, представьте, какую роль это может сыграть в жизни молодого поколения, в жизни наших детей. Одна из причин, по которой так много людей проголосовало за Дональда Трампа, состоит в том, что эти люди расстроены, что не могут вернуть себе прежнюю работу. Они хотят, чтобы всё опять было по-старому, потому что думать по-новому они не умеют. Но если бы раньше им предоставили возможность думать о своих проблемах творчески, они бы не искали их решения в голосовании за того человека, который обещает вернуть им работу, к примеру, на угольной шахте. Мне очень жаль этих людей. Они в плену у собственных заблуждений.

– Патрик Гриффин, о котором мы уже говорили, также убежден, что любые изменения в образовании происходят медленно и тяжело. Очень непросто заставить учеников и особенно учителей перестроиться, отойти от того, к чему они привыкли за много лет. Согласны ли вы с этим? Каких качеств и ресурсов (интеллектуальных, финансовых, временных) это потребует от работников образовательных учреждений?

Действительно, вносить какие-то изменения в образование очень непросто, а всё потому, что образование – это система, которая нацелена на сохранение и передачу традиций, культуры и образа жизни. То есть образование консервативно по определению. Люди, как правило, учат других точно так же, как учили их самих, и детей воспитывают именно так, как воспитывали их. Это чисто инстинктивная вещь, поэтому и изменить её очень трудно. Но учителей можно мотивировать тем, что учить по-новому им самим будет намного проще, да и работать придётся гораздо меньше. Второе: у них значительно улучшатся отношения с учениками, которые по-прежнему будут их уважать, но теперь это уважение будет взаимным. И третье: ученики будут добиваться значительно лучших результатов.

Нужно всего лишь объяснить преподавателям эти три вещи, а затем обучить их новой методике. Но нельзя просто взять и заставить, потому что после того, как учитель закрывает за собой дверь в класс, он будет вести урок так, как считает нужным, и с этим ничего не поделаешь. С преподавателями нужно работать, убеждать их, чтобы они поняли, что изменение системы выгодно и детям, и им самим. И они обязательно это поймут. Я много раз выступала перед аудиторией, и ни разу не встречала непонимания, ведь всем нам хотя бы раз в жизни доводилось сидеть на скучных занятиях, которые не приносили никакой пользы, и записывать вслед за лектором какие-то бессмысленные вещи, до которых нам не было дела.

– Насколько широко сейчас используется ваша методика?

Blended Learning потихоньку получает распространение повсюду, люди начинают понимать её необходимость. В школе Пало Алто даже есть специальная программа повышения квалификации по Blended Learning, за прохождение которой учителя дополнительно к зарплате получают выплату в размере 1800 долларов. Затем мы даём им возможность самостоятельно разработать учебную программу по своему предмету, то есть предоставляем им ту же самую свободу действий и возможность проявлять инициативу, что и ученикам.

На территории США Blended Learning получила уже достаточно широкое распространение – ей сейчас обучают и в университетах, и в колледжах. В свою очередь, я сама очень много выступаю публично, рассказываю об этой программе. Буквально на днях вернулась из Мексики, где мою книгу опубликовали на испанском языке. В ближайшее время я планирую посетить другие страны Латинской Америки и Испанию. И везде все прекрасно понимают, о чём я говорю. Мы не собираемся отказываться от старого, академического стиля преподавания, но мы отводим часть времени для нового метода, чтобы мы могли преподавать навыки 21 века, как называет их Патрик Гриффин. Потому что если сейчас мы этого не сделаем, то никаких навыков 21 века у нас не будет, а будет всё то же самое, что было в 19 и 20 веках – конвейерная система, навыки индустриальной эпохи. Если мы хотим создать общество, в котором все будут просто слепо выполнять приказания, тогда надо продолжать лишать детей инициативы и свободного выбора, а то, чего доброго, вы научите их думать. И ведь действительно есть государства, которые не хотят, чтобы их народ умел думать – они только желают, чтобы все следовали правилам.

– Многие исследователи полагают, что очень скоро традиционные тесты и экзамены будут в большинстве своём заменены проектными работами. В рамках этих проектов будет оцениваться не столько «голый» результат, сколько уровень взаимодействия и креативность учащихся при создании своего проекта. Согласны ли вы с этим? Какую систему оценки вы считаете наиболее эффективной?

Честно говоря, я с нетерпением жду, когда тесты, наконец, отменят. Сейчас мы всё ещё занимаемся тестированием детей, но я для оценки знаний применяю именно проекты – для меня важно то, насколько хорошо ученики научились что-то делать, а не то, сколько они знают. И если вы спросите меня о результатах, которых достигли мои ребята, то я просто покажу вам газету, которую они выпускают. По ней всё хорошо видно – все их сильные и слабые стороны.

Конечно, при этом мои ученики всё равно сдают тесты, как того требует государство. И, что интересно, несмотря на то, что к тестам и экзаменам я их не готовлю, они всё равно сдают их хорошо, оказываясь по результатам тестирований в числе лучших, поскольку всему учатся на практике.

– А есть ли у Blended Learning какие-то недостатки? Другими словами, с какими трудностями придётся столкнуться учителю при применении такого подхода?

Основная трудность, думаю, состоит в том, что учителю приходится сталкиваться с учениками, которые либо совсем не хотят учиться, либо настолько привыкли просто выполнять указания преподавателя, что когда им дают свободу, они не знают, что с ней делать. И такие ребята начинают заниматься ерундой и создавать проблемы и для себя, и для своих одноклассников. Могу прямо вам сказать – такие есть всегда. Вот очень наглядный пример: в США есть группа школ, работающих по программе KIPP (от англ. Knowledge Is Power Program – программа «Знание – сила» – прим.ред.). Это система независимых, так называемых чартерных, школ, в которых каждый шаг учащихся строго контролируется. Они даже носят обязательную школьную форму. Они приходят в школу к половине восьмого утра и уходят домой в 6 вечера, и вплоть до двенадцатого класса находятся под строжайшим надзором. После двенадцатого класса эти дети поступают в колледжи, но только 3% из них потом выпускаются из этих колледжей, остальные не справляются с задачей получить высшее образование. И всё потому, что этих детей контролируют до такой степени, что они не способны культивировать в себе внутренние рычаги контроля, они привыкли к внешнему контролю. И как только они попадают в среду, где им нужно действовать самостоятельно, они с этим не справляются. И всякий преподаватель, начинающий работать по Blended Learning, неизбежно столкнётся с такими детьми, не умеющими организовать себя самостоятельно.

Этим детям нужно дать время. Учителя должны понимать, что сразу, с первых же дней всё идти идеально просто не может. И, кроме того, какие-то вещи всё равно нужно контролировать. К примеру, я всегда строго контролирую одну вещь – конечный срок сдачи проектов. Если этот срок не установить – ничего не выйдет, группа не справится. Но с маячащим впереди дедлайном все стараются успеть вовремя.

– И в заключение: как вы относитесь к программам дистанционного обучения? Например, к онлайн-университетам с тьюторингом по Skype и всеми учебными материалами в открытом доступе? Они делают образование более доступным, но при этом зачастую коммуникация вообще исчезает – как между учениками, так и между учеником и преподавателем.

Давайте возьмём наиболее известные и успешные онлайн-курсы и университеты дистанционного обучения: Coursera, Udacity, edX. Процент людей, сходящих с дистанции и так и не закончивших там обучение, катастрофичен – 95%. Думаю, эта цифра скажет вам всё об «эффективности» дистанционного образования. И причина здесь в том, что взаимодействия и общения действительно не хватает. Конечно, можно внести определённые изменения и попытаться на что-то «вырулить». Например, можно более активно проводить видеоконференции и всякого рода общение по Skype. Другое решение – каким-то образом помещать студентов в среду (пусть виртуальную), в которой они могли бы работать вместе. Было бы хорошо, если бы на самостоятельное изучение материалов уходило, допустим, 50% времени, а оставшиеся 50% студенты проводили бы в общении. То есть камень преткновения снова тот же: общение, взаимодействие. Вот почему дистанционное образование само по себе, без дополнительной опоры на что-то, пока малоэффективно.

Надо помнить: цифровые технологии – это как смазка, они помогают образованию «скользить», делают его проще, быстрее и удобнее. Но суть всё равно во взаимодействии. Люди могут научиться чему-то, только общаясь, взаимодействуя с другими людьми и с реальными жизненными ситуациями.